Практически со дня своего рождения кинематограф начал эксплуатировать тему еды. Символично, что одним из первых в мире фильмов стала документальная короткометражка «Завтрак младенца», снятая братьями Люмьер в 1895 году. Тема оказалась столь благодатной, что режиссеры всех жанров кино с успехом эксплуатируют ее до сих пор, придавая ей всевозможные оттенки. Но, пожалуй, самый личностный оттенок, можно даже сказать драматический, тема еды обрела в творчестве легендарного британского кинорежиссера Альфреда Хичкока.
В жизни Альфред Хичкок имел две страсти – он любил снимать фильмы, и обожал вкусно поесть. И в том, и в другом деле он был большим знатоком. Поэтому неудивительно, что почти в каждом из его классических триллеров присутствуют сцены еды, обычно сопутствующие более глубоким, неаппетитно мрачным темам.
Его увлечения вдохновляли две Музы. Первая, публичная – его супруга Альма Ревиль (известная как Леди Хичкок), с которой он прожил около 55 лет. Все это время она была его коллегой и помощником в работе над фильмами. К тому же, она разделяла увлечение мужа кулинарией. В начале 1960-х годов они даже перестроили свою кухню, сделав открытый план этажа, с баром, где гости могли пообщаться и насладиться вином, пока Хитч и Алма занимались кухней. (Распространенная теперь планировка, в то время была необычным решением: Хичкок и тут опережал время).
В любимых делах Альфред Хичкок был невероятно педантичен. Находясь на съемочной площадке, твердил, что саспенс любит порядок, а после еды любил убирать и мыть посуду.
На протяжении всей своей карьеры режиссер был на авансцене внимания, в то время как Альма, его «сообщник по преступлениям», оставалась в его тени, на заднем плане. В 1979 году, при получении премии AFI Life Achievement Award, (Премия Американского института киноискусства за прижизненные достижения) Хичкок во время своего выступления с благодарностью сказал:
Я прошу разрешения упомянуть по имени только четырех человек, которые давали мне свою любовь, признательность и поддержку, а также постоянно сотрудничали. Первый из четырех — редактор фильмов, второй — сценарист, третий — мать моей дочери Пэт, а четвертая — прекрасный повар, совершавшая чудеса на домашней кухне. Все они имеют одно имя — Альма Ревиль».
Образ Альмы узнается в фильме «Окно во двор» (1954), в сцене, когда Грейс Келли устраивает для несчастного Джеймса Стюарта шикарный обед из омаров с картошкой. Как и в детективе с привкусом нуара «Дурная слава», где Кэри Грант и Ингрид Бергман во время долгого романтического поцелуя обсуждают жареного цыпленка. По словам дочери кинорежиссера Патриции Хичкок — это было одно из любимых обеденных блюд ее отца, которое готовила ему Альма.
Второй Музой режиссера можно безусловно считать еду. Но с ней у Хичкока были очень сложные отношения: напряженные, одновременно полные страха и наслаждения. Большую часть жизни Хич страдал от излишнего веса, с которым перманентно пытался бороться. Не раз он пробовал сидеть на всевозможных диетах, но постоянно срывался. В конце 30-х годов он весил около 140 кг, а в начале 50-х он похудел до 86 кг и на страницах журналов давал советы, как это сделать: «Надо тратить калории так, словно это карманные деньги. Если нужно сжечь 100 калорий, лучше потратить их на курицу, чем на мороженое». Но спустя несколько лет, он опять стал набирать вес, да так, что однажды подобрался к 150 кг. Он снова ограничивал себя в еде, умножая свои страдания тем, что в этот период коллекционировал меню дорогих ресторанов. Но, в итоге, опять не выдерживал спартанского режима, который ему прописывали доктора.
По словам очевидцев, его типичный обед мог состоять из «жареного цыпленка, ветчины с картошкой, овощей, хлеба, бутылки вина, салата, десерта и бренди, а поздно вечером еще добавлялось мороженое». Мэл Брукс вспоминал, как обедал с режиссером в ресторане Chasens в Беверли-Хиллз: «Альфред заказал огромный салат с креветками, стейк с картошкой, еще один салат, большое мороженое, а потом повторил все это еще раз…».
В автобиографическом байопике «Хичкок» (2012), Энтони Хопкинс, который изображает британского кинорежиссера, звонит в ресторан «Максим» в Париже и заказывает оттуда себе в Голливуд гусиную печень. А потом съедает ее прямо из банки. Сценаристы утверждают, что все эти случаи — «true story» жизни Хичкока…
Я смотрюсь в зеркало как можно реже, потому что на меня оттуда смотрит какой-то незнакомец, который выглядит совсем не так, как я себя чувствую. Но каким-то образом он продолжает жить в зеркале…». Альфред Хичкок.
Свои физиологические мучения и тайные переживания по поводу излишнего веса «мастер страха» пытался скрывать по-разному. Например, эпатажным поведением и напускной бравадой: на встречи с журналистами он специально надевал одежду, подчеркивающую его размеры, или остроумно шутил о своем весе в стиле «прямо сейчас я кажусь чуть больше, но вы понимаете, это до вычета налогов». Либо балагурил, рассказывая публике уморительные байки. Например, о том, как ему подобрали толстого дублера, который подменял его в эпизодических ролях-камео, «требующих физических усилий — зайти в автобус, играть в шахматы и так далее», —и тот стал публичным образом Хичкока. Теперь, мол, иного выхода не оставалось – пришлось ему соответствовать. «Да на столько успешно, что теперь нас никто не может отличить…«.
Но, иногда сквозь его балагурство пробивалась грусть. Вроде случая с его лукавой выдумкой о том, как он, якобы, хотел сняться в эпизоде со шлюпкой, но постановщик не разрешил ему залезть в нее, боясь, что та затонет под его весом. «Он не понимал, что я вовсе не такой» – деланно возмущался Хич. «Для следующего фильма я дал отделу кастинга точное и подробное описание настоящего меня. Ребята постарались на славу. Результат — Кэри Грант в «Дурной славе“. А я так и остался узником старого образа. Говорят, внутри каждого полного человека живет худой, отчаянно пытающийся выбраться. Теперь вы знаете, что худой — это настоящий Альфред Хичкок».
Кое-как, но свою слабость в отношении еды он умудрился обратить в коммерческую выгоду. В биографической книге «Хичкок: создание репутации» утверждается, что, перебравшись в Голливуд, режиссер использовал свой фальстафовский образ для привлечения внимания американской прессы. Так, во время своего первого интервью в 1937 году, которое Хичкок давал в знаменитом нью-йоркском ресторане 21 Club, он трижды за вечер заказывал стейк, и к каждому из них — большую порцию мороженого.
Журналисту «Herald Tribune» он тогда сказал, что получает настоящее удовольствие от еды. «Это скорее психический процесс, чем физиологический. Я жду хорошую еду гораздо больше, чем каникулы или хорошее шоу».
Пресса, получив «доступ к телу», с удовольствием подхватила образ поданный Хичем, и стала его тиражировать. Вопросы веса и внешности перестали быть личным делом англичанина. На излишнем весе Хичкока голливудский продюсер Селзник, заключивший с ним 7-летний контракт, построил целую рекламную компанию, в буквальном смысле создав 
неправдоподобно большой (larger-than-life) портрет. Всем известен карикатурный логотип, на фоне которого запечатлен одутловатый лик режиссера.
Рекламные фотографии для «Ребекки» — первого американского фильма Хичкока — тоже представляли собой целый шутовской спектакль. На одной фотографии, подписанной: «Тяжеловес в хорошем (легком) настроении», зевающий Хичкок поднимает карикатурную штангу. На других фото он обозначен, как «100-килограммовый режиссер» или «100-килограммовый англичанин». Вышло так, что внешность Хичкока поначалу произвела на Голливуд большее впечатление, чем его репутация в Англии. Иногда, именно из-за внешнего вида Хича сравнивали с его коллегой и земляком — Орсоном Уэллсом.
Голливудский новичок стал сенсацией — с его круглым туловищем, солнечным цветом лица, раскрытыми от удивления глазами и раздутыми щеками, как будто он дует в невидимый рог. Люди реагировали на него как на диковину с парада надувных фигур. Кроме веса, в Хичкоке всё привлекает внимание. Он даже ездит на крошечном „Остине“, который подходит ему как плавательный костюм».
В фильмах же, в отличие от рекламы, увлечение Хичкока едой отражалось весьма органично. Небольшие, но постоянно встречающиеся сцены, с головой выдавали гурманство Хичкока. Тут он на каждом шагу оставлял улики своей «преступной страсти». К примеру, в романтическом детективе «Поймать вора» (1955) в момент обсуждения на вилле Ллойдса плана поимки вора, Джон Робби (исп. роли — Кэри Грант) предлагает англичанину кусок пирога со словами: «Попробуй, экономка Жермен делает лучший киш». Киш, или точнее «Киш Лорен» (Quiche lorraine), именуемый еще Лотарингским пирогом — это популярное во Франции блюдо. В фильме «Человек, который слишком много знал» (1956) мы видим, как исполнители главных ролей Джимми Стюарт и Дорис Дэй угощаются марокканской едой в Марракеше. И таких примеров десятки, если не сотни.
Но Хичкок не был бы тем Хичкоком, которого мы любим, если бы не использовал еду в ироничном ключе, при этом ничуть не ослабляя им же созданного саспенса. С точки зрения фрейдизма, можно было бы сказать, что тут скрывается его отношение к еде – мучительное и даже убивающее. Отличной иллюстрацией этому служит эпизод сериала «Альфред Хичкок представляет» под названием «Агнец на заклание», где героиня убивает мужа с помощью замороженной бараньей ноги, а потом спокойно готовит ее в духовке. Естественно, полиция не в состоянии отыскать орудие убийства.
Схожий параноидальный синдром проявляется и в его фильмах-хоррорах, где еда напрямую связывается со смертью. В драматическом детективе «Веревка» герои фильма обедают на столе, в котором спрятан труп, в триллере «Безумие» труп обнаженной женщины спрятан в мешок с картошкой. В мистическом триллере «Психо» девушка Марион (актриса Джанет Ли), окруженная чучелами птиц, надкусывает бутерброд и Норман Бэйтс (актер Энтони Перкинс) говорит ей в этот момент: «Ты ешь как птичка». А через некоторое время она мертва, как чучело птицы и лежит на полу душа, облитая шоколадным сиропом «Херши»: на экране черно-белого кино он выглядит в точности, как кровь. Для озвучки ножа, кромсающего шторку душа, идеально подошли удары лезвия в спелую дыню.
Ну, что, вам и после таких подробностей не кажется, что Хичкок маниакально использовал продукты питания в сценах, связанных с убийством? Станете отрицать, что тут не обошлось без сумрака фрейдизма ?
Вот вам еще пара мелких улик. В ироничном ролике, снятом для рекламы «Птиц», режиссер долго рассказывает о своей любви к пернатым, с сожалением замечает, что некоторые из них вымерли, а потом поправляется: «Конечно, они не вымерли — их поубивали, но такова природа. Человек всегда старается помочь, когда может. В общем, я проникся сочувствием к птицам», — продолжает Хич, нарезая индейку.
А кто кроме Хичкока мог бы испытывать такой дикий страх и ненависть к обычным куриным яйцам? Возможно, форма, теряющая свое содержание, вызывала у него такой ужас. «Я боюсь яиц… Даже хуже чем боюсь — они вызывают у меня отвращение. Эта белая круглая штука, совершенно гладкая, а когда ее разбиваешь, внутри эта желтая круглая штука, совершенно гладкая… Брр! Вы когда-нибудь видели что-то более отвратительное, чем когда желток разбивается и желтая жидкость вытекает наружу?..».
Критик Пол Бирнс из «The Sydney Morning Herald», справедливо предполагал:
Если бы Хичкок не был очень полным, он не был бы Хичкоком. Не было бы, наверное, такой мучительной страсти, напряжения и любви к жестокости… Это было и его проклятием, и его даром».
Учитывая кулинарные интересы Хичкока, как на экране, так и вне экрана, удивительно, что потребовалось много времени, чтобы появилась книга, написанная на эту тему. И вот, наконец, в 2015 году профессор киноискусства Стокгольмского университета Ян Олссон издает книгу-исследование «Hitchcock à la Carte». В ней-то он и проводит любопытные параллели между творчеством режиссера и его публичной персоной, рассматривая произведения Хичкока через призму — или, по крайней мере, используя — тело режиссера, его метаморфоз в различные периоды жизни. О чем, собственно, мы вкратце и рассказали вам.