Кальвадос, в отличие от иных крепких напитков Франции, ассоциируется не с фешенебельными ресторанами на Монмартре и не с разлогими виноградниками Бордо, а с колоритными домиками среди яблоневых садов отдаленной от центра Нормандии. Это единственное место в мире, где из яблочного сидра промышленно изготовляют яблочную водку «кальвадос». Благодаря сотням возвышенных строк, посвященных этому провинциальному напитку, он стал достоянием не только узкого круга гастрономических гурманов, но и всей мировой общественности.
Нормандия – одна из самых романтических провинций Франции. Сюда, прочь от городской суеты, парижане любят приезжать на уикенды, в отпуск и на праздники. Пасторальные ландшафты с покатыми холмами, изумрудные луга, флер яблоневых садов и запах океанского бриза располагают путешественников к лирике.
Направления развития северо-западного региона тоже определила природа: климат и почва идеально подошли для животноводства и садоводства. Нормандские сыры и яблоки издавна стали символами этой французской провинции. Причем, 40-градусный кальвадос, столь полюбившийся героям романа «Триумфальная арка, законно производить только из яблок, выращенных в Нормандии.
Талантливое произведение немецкого писателя Эриха Мария Ремарка настолько окружило этот напиток романтическим ореолом, что невольно посодействовало выходу кальвадоса в «высший свет» виноградного алкоголя Франции. Не будь такого литературного «промоушна», именитые конкуренты, в виде коньяков и арманьяков, не оставили бы простаку-кальвадосу ни единого шанса. Ведь до Первой мировой войны о кальвадосе вообще мало кто слышал за пределами Нормандии.
Позже яблочный бренди прославился как напиток солдат французской армии (его даже включали в состав солдатского пайка). А в дальнейшем, по причине своей дешевой себестоимости, он распространился среди бедных слоев населения. (По статистике, жители Нормандии до сих пор употребляют кальвадос в разы больше, чем иные алкогольные напитки).
Яблочная водка долгое время оставалась лишь местной экзотикой Нормандии, в то время как «цивилизованная» Франция предпочитала благородные алкогольные напитки из плодов виноградных лоз. Со временем технология самогонки из яблочного сидра все же стала отраслью винной промышленности Франции. В 1600 году была основана первая корпорация производителей кальвадоса, а в 1741 году королевским советом было принято решение, определяющее привилегии и обязанности производителей «яблочной водки».
Любопытно, что лишь в двух странах яблоки стали сырьем не только для компотов, джемов и варенья, но и применялись для изготовления крепких спиртных напитков. Впрочем, кальвадос сильно отличался по качеству (в лучшую сторону) от популярного в конце 70-х годов (расцвет застоя развитого социализма) вина «Яблочное крепкое», с крепостью 16%.
В народе это забористое вино носило прозвище «пепенка«, благодаря высокоурожайному сорту яблок, выведенных селекционером Мичуриным. Но этикетка с указанием «плодовоягодное вино» мало соответствовала содержанию – советские винзаводы не заморачиваясь, изготавливали вино из несортового яблочного сбора, поставляемого колхозами. В отечественной литературе подобные напитки поэтизировал разве что незабвенный алкогений Веничка Ерофеев.
Зато в зарубежной, заслуга популяризации яблочного кальвадоса, в первую очередь, принадлежит немецкому писателю Эриху Мария Ремарку, написавшего в 1945 году самую настоящую поэтическую «оду» кальвадосу — роман «Триумфальная арка». Не случайно знатоки кальвадоса и литературоведы, любовно подшучивая, называют его роман «Триумфальная чарка».
Почти во всех сценах романа, где появляется этот «напиток солдат и клошаров», автор описывает его с таким вкусом и с такой нежностью, что впечатлительный читатель обязательно добавит к мечте «увидеть Париж и умереть» еще один пункт — «отведать французский яблочный бренди».
Герои «Триумфальной арки» пьют кальвадос постоянно. Причем, Ремарк сопровождает его распитие возвышенными комментариями и лирическими отступлениями.
«Кельнер вернулся с бутылкой [кальвадоса], неся ее бережно, как запеленатого младенца...
— Такого кальвадоса я никогда не пила, — сказала она [Жоан Маду] и сделала второй глоток.
— Его не пьешь, а словно вдыхаешь».
У Ремарка совершенно потрясающий, просто невероятный язык. Его манера повествования поэтична, но в тексте скрыты жизненные познания автора. Можно предположить, что Ремарк, как большой знаток спиртных напитков, намекает в последних строчках на «долю ангелов». Так виноделы называют улетучивающуюся долю спирта во время выдержки бренди в дубовых бочках, при которой крепость напитка с 70 градусов постепенно снижается до 40.
Поразительно многопланово автор использует кальвадос в своем романе. Яблочный бренди не просто элемент повседневной жизни доктора Равика и его возлюбленной Жоан. С его помощью Ремарк, как художник, создает настроение и подсвечивает повествование осенним солнечным светом, тем самым передавая «золотистое смятение любви» парижской пары в предвоенной атмосфере.
Вкус «напитка грез» в романе у Ремарка одновременно сладкий и горький. Им пропитана каждая строка его откровенного и пронзительного романа. И в этом тоже усматривается практически точное совпадение «литературного привкуса» с реальным составом яблочной основы кальвадоса. Яблоки для нее подбирают в определенных пропорциях: примерно 40% — сладкие, дающие сахар и алкоголь; 40% — горьковато-сладкие сорта, выделяющие танины (дубильная кислота); и 20% — кислые яблоки, придающие напитку свежесть и кислый вкус.
То же касается и процесса приготовления кальвадоса. После прочтения «Триумфальной арки», он кажется метафорой разных стадий литературной истории любви. Жоан Маду меняется на протяжении всей книги: впервые мы встречаем безучастную ко всему, «пустую женщину», а к концу она расцветает, меняется до неузнаваемости. Она же меняет всю жизнь Равика. Что аллегорически совпадает с формированием и созреванием кальвадоса: после перегонки сидра кальвадос ещё не имеет выраженного цвета и запаха, ещё не является кальвадосом в полном смысле слова. Лишь после выдержки в дубовых бочках он становиться полноценным напитком, приобретая свой янтарный окрас и вкусовые оттенки, где фруктовые нотки сочетаются с тонким ароматом дуба.
Еще больший символизм приобретает роман, если учесть, что посредством бурных и трагичных отношений персонажей, Ремарк изобразил собственную историю любви. Любви к роковой женщине – актрисе и певице Марлен Дитрих, которую писатель боготворил, называл Стальной Орхидеей, Пумой, слагал в ее честь стихи. Но после трехлетнего романа, непостоянная Дитрих предпочла ему французского актера Жана Габена.
До самой смерти писатель переживал их разрыв. Его письма, а также роман «Триумфальная арка» — свидетели страстной и обреченной любви, на фоне исторических потрясений 20-го века.Экзотический кальвадос, которым гурман угощал голливудскую звезду вместо привычного шампанского, оставался бальзамом для его истерзанной души.
— Равик, — сказала Жоан. — Ты многим рискуешь. После этого кальвадоса я уже не смогу пить другой.
— Ничего, сможешь.
— Но всегда буду мечтать об этом.
— Очень хорошо. Тем самым ты приобщишься к романтике кальвадоса.
— Но другой никогда уже не покажется мне вкусным.
— Напротив, он покажется тебе еще вкуснее. Ты будешь пить один кальвадос и думать о другом. Уже хотя бы поэтому он покажется тебе менее привычным…
*****
«Кельнер вытер стол и вопросительно посмотрел на Равика.
– Рюмку «перно».
– С водой, мсье?
– Нет, постойте, – Равик передумал. – Не надо «перно». Что-то ему мешало. Какой-то неприятный осадок. Его надо было смыть. Но не этой приторной анисовой дрянью. Ей не хватало крепости.
– Рюмку кальвадоса, – сказал он кельнеру. – Или лучше два кальвадоса в одной рюмке».
*****
Кальвадос был по душе еще одной своенравной женщине, творчеству которой поклонялись европейские искусствоведы — великой танцовщице 1920-х годов, прекрасной «босоножке» Айседоре Дункан.
Американская танцовщица была уникальной не только в искусстве танца. Вопреки сложившимся в обществе стандартам, по которым актриса должна любить шампанское, Айседора Дункан пила крепкий кальвадос. (Для звезды он, отчасти, был успокоительным после выступлений). Тем самым, она стала одной из первых женщин, популяризировавшей этот «брутальный» напиток среди европейской богемы.
Нормандский бренди из яблок был предметом восхищения еще одного известного писателя — Эрнеста Хемингуэя. Он не раз говорил, что природа кальвадоса идет от истоков жизни и что, «если вы любите природу, то вы не можете не любить кальвадос».
Словам своих литературных кумиров (и в то же время — гурманов) жадно внимала «самая читающая» публика 50-60-х годов. Поклонники произведений Хемингуэя и Ремарка изучали по ним антураж, географию и овладевали стилем. Из их книг, украдкой купленных на книжных «тучах», стиляги впервые узнали такие слова, как «аперитив», «дайкири», «кальвадос» и прочие. Перенимали манеру не напиваться, а за фужером вести интеллектуальные беседы. При этом, если некоторые напитки подкупали своей изысканностью, то нормандский кальвадос – привлекал мужественной простотой, которую большинство лириков-«шестидесятников» зрительно увязывали со знаменитым портретом бородатого Хемингуэя в грубом шкиперском свитере.
Справедливости ради, следует сказать, что и среди французских литераторов были свои ценители кальвадоса, любовь к которому, они отражали на страницах произведений. К ним относится известный мастер детектива — Жорж Сименон. Его персонаж-комиссар Мегрэ, как и заокеанские коллеги из полиции, часто использовал спиртное, чтобы отвлечься после работы от реалий угрюмого криминального мира. «У нас свои привычки… Вечером мы пьем кальвадос…» — говорит комиссар.
«В пику» американским сыщикам, которые в фильмах и романах, с горя и радости «набурбониваются», — Сименон патриотично показал французского комиссара любителем нормандского кальвадоса.
«…Она успокоилась, увидев, что муж открыл буфет и достал бутылку кальвадоса.
– Последнюю капелюшку… – пробормотал он.
Мегрэ пил не потому, что нервничал, пал духом или стремился поднять настроение, наоборот – этим вечером он чувствовал себя раскрепощенным».
Правда, и у комиссара случались «срывы», и тогда он становился похож на персонажа детективных романов Рекса Стаута — частного сыщика Ниро Вульфа. Так, в повести «Мегрэ и виноторговец», вопреки репутации любителя кальвадоса, полицейский хлещет коньяк, грог, пиво, бургундское вино и крепкие настойки из Эльзаса, присланные свояченицей.
Судя по описаниям, автор был «на короткой ноге» со многими из спиртных напитков. Ведь в дни своей молодости, Сименон вел довольно разгульную ночную жизнь, вращаясь в самых разных кругах. Бурная жизнь еще некоторое время продолжалась и после его переезда с женой в Париж. Возможно поэтому прославленный персонаж, который принес писателю славу, получил в наследство такие склонности.
Эрнест Хемингуэй в своем романе «Прощай, оружие» метко сформулировал одно ироничное правило: «Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия». Оно относится ко многим писателям, которые всю свою творческую жизнь отчаянно пробирались между этими понятиями, как меж Сциллой и Харибдой. Но, наверняка, никому из почитающих мужественный напиток кальвадос, даже не мыслилось поступить, как легендарный Эней — объехать опасное место окольным путём. Напротив, дыхание смертельной опасности становилось источником вдохновения. Таковы, например, мрачные произведения Эдгара По, который был запойным пьяницей и умер в возрасте сорока лет. Хемингуэй, Фолкнер, Фицджеральд и другие писатели, о которых рассказывалось в статье «Путеводитель бармена-библиофила», тоже злоупотребляли спиртными напитками, отлично понимая, к чему это приводит: «Сначала ты пьешь спиртное, потом спиртное пьет спиртное, а затем спиртное пьет тебя». Но, возможно, именно по причине такого безоглядного безрассудства и губительной искренности в жизни, их произведения и становились классикой, трогающей сердца миллионов читателей.
(В статье частично использовались материалы, взятые с сайтов https://calvadospro.ru, https://www.aif.ru/food и свободной энциклопедии)
