Свойство кулинарии «завоевывать сердца и умы через желудок» знакомо человечеству с незапамятных времен — важным и дорогим гостям всегда устраивали пышные застолья. Но французам, с их знаменитой на весь мир кухней, удалось превратить гастрономию в действенный дипломатический инструмент.
Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754 -1838)
Отцом французской кулинарной дипломатии считается Шарль Морис де Талейран-Перигор. Имя этого изворотливого французского политика и дипломата стало нарицательным. Умелый интриган, взяточник и лицемер прослужил министром иностранных дел при трёх разных режимах, много раз рисковал оказаться на эшафоте, но всегда выходил сухим из воды. А к концу жизни умудрился получить отпущение всех грехов. Не зря в Европе его прозвали «хромым дьяволом» и «слугой всех господ», а карикатуристы того времени изображали Талейрана с шестью головами.
Именно он возродил роскошь французской «высокой кухни», погубленную Революцией 1789 года, и виртуозно использовал «гастродипломатию» для ведения эффективных переговоров. Блестящей демонстрацией этого стала подготовка к Венскому конгрессу 1814 года, на котором представители всех европейских стран собирались решать судьбу побежденной Франции. В тот период и родилась крылатая фраза Талейрана, сказанная им Наполеону: «Дайте мне хороших поваров и я гарантирую вам выгодные соглашения»).
Использовав то, что открытие Конгресса затянулось почти на год, Талейран отправился с дипломатической миссией в Австрийскую империю. С собой он взял знаменитого французского шеф-повара Антуана Карема и дюжину его помощников. Несколько месяцев к ряду они чуть ли не ежедневно устраивали в Вене званые «посольские обеды», во время которых красноречивый оратор Талейран обхаживал прибывающих в столицу иноземных дипломатов. Великолепные блюда «высокой кухни», которыми славился Карем, а также лучшие вина, привезенные из Франции, стали косвенными, но убедительными аргументами: разомлевшие под их воздействием, дипломаты легче склонялись к более выгодным условиям для проигравшей войну Франции. Талейран-Перигор резюмировал результаты переговоров еще одной крылатой фразой: «Лучший помощник дипломата — его повар».
Талейран, как хороший шахматист, всегда продумывал каждую деталь своих кулинарных мероприятий. Легендарным стал случай, когда во время войны с Россией, он не ведомо как раздобыл двух каспийских осетров и попросил повара запечь их целиком для званого ужина. Опытный в вопросах столового этикета, шеф-повар предположил, что подавать к столу сразу две рыбины будет дурным тоном. Тогда Талейран придумал хитроумный ход. Когда под аплодисменты и возгласы восторга гостей, два лакея торжественно внесли в обеденный зал серебряный поднос, на котором возлежал запеченный целиком осетр, один из лакеев вдруг споткнулся и блюдо с осетром упало на пол. Талейран сделал вид что очень огорчен, и тут же приказал подать второго, еще более крупного осетра. Гости были поражены щедростью и заботой хозяина, который не замедлил использовать расположение влиятельных особ для решения нужных ему вопросов. (Думаем, не стоит пояснять, что лакей упал преднамеренно. Да еще так удачно, что рыбное блюдо осталось в целости и сохранности).
Прагматизм и расчетливость этого французского политика запечатлены в одном историческом анекдоте, где говорится, что когда Талейран умер, многие задавались вопросом, «с какой целью он это сделал»?
Огюстен Томас Пуйе-Кертье (1820-1891)
Современная «эногастродипломатия» — это тоже «хорошо забытая» форма давней французской дипломатии. Еще Франсуа де Каллиер, бывший специальным посланником короля Людовика XIV, отмечал в своем труде «Искусство дипломатии» (1716): «Естественный эффект хорошей еды и питья — это начало дружеских отношений, а когда люди прилично разогреты вином, они склонны раскрывать секреты». То, что эта истина не меняется веками лишний раз подтвердил процесс подписания мирного договора между Францией и Германией в 1871 году, где стороны представляли министр финансов Франции Огюстен Пуйе-Кертье и рейхсканцлер Пруссии Отто фон Бисмарк.
Заурядный политик Огюстен Пуйе-Квертье (Augustin Pouyer-Quertier) 
мог запомниться потомкам пышными бакенбардами, да некоторыми нелепыми протекционистскими пошлинами и налогами, над которыми подшучивали карикатуристы, если бы в период Июльской монархии он не оказался министром финансов Франции. Единственный год, пока Пуйе-Квертье пробыл в этой должности, ознаменовался тем, что он был отправлен на переговоры об условиях перемирия с Пруссией.
Выбирая политика для столь важной дипломатической миссии, французы учли то, что «железный канцлер» славился пристрастием к выпивке. (В винных магазинах Германии до сих пор встречается водка, ликёр и шампанское Sekt, в названии которых присутствует слово «Bismarck»). В этом смысле, мсье Пуйе-Квертье мог стать достойным оппонентом. Крупный, коренастый и крепкий, он обладал солидным брюхом, которое не преминул бы отметить сам Франсуа Рабле. Именно благодаря силе министерского желудка, Франции в тот год удалось добиться неплохих условий при заключении соглашения. Некоторые закулисные подробности этой «пьяной сделки» появились в прессе только в 1891 году, после смерти Пуйе-Квертье.
Из некрологов стало известно, что во время неформальной встречи за выпивкой, французский переговорщик отказывался от немецкого пива и пил только бренди. Бисмарк, прикончивший до этого не одну кружку пива, захотел «сражаться с противником на равных» и сменил его на крепкий алкоголь. В итоге, смесь, которую у нас называют «ерш», свалила канцлера под стол. Итогом «битвы дипломатов» стали неплохие условия Франкфуртского договора: Франция уступала Германии Эльзас и Лотарингию, но оставляла за местными жителями право сохранить французское подданство, а муниципалитеты Вильрюп и Тиль полностью оставались под юрисдикцией Франции.
В итоге, обе стороны остались очень довольны. Пуйе-Квертье наградили за верную службу орденом Почетного легиона, а великий канцлер Германии был осыпан поздравлениями от императора Вильгельма. (Пользуясь такими обстоятельствами, премьер-министр Франции даже еще раз отправлял Пуйе-Квертье в Берлин для переговоров с Бисмарком).
Жан Антельм Брилья-Саварен (1755—1826)
С восстановлением традиций изысканной французской кухни, прежнее неуклюжее название «наука о еде» было заменено утонченным термином «гастрономия», а литература обогатилась необычным жанром, стиль которой сильно отличался от сочинений выдающихся поваров XIX века. Одним из родоначальников т.н. «гастрономической литературы» был Жан Антельм Брилья-Саварен (Jean Anthelme Brillat-Savarin). В свое время этот француз был известен, как философ, кулинар, юрист, экономист и политик, одно время служивший послом Франции в США.
Кроме того, Брилья-Саварен состоял членом в нескольких литературных и ученых сообществах. На весь мир он прославился своим сочинением «Физиология вкуса», где удачно объединил кулинарное и литературное искусства. Даже Бальзак высказывал свое восхищение по поводу его остроумных и метких афоризмов, щедро рассыпанных по тексту. (Некоторые из них мы используем до сих пор). К тому же, книга содержит сотни действительно ценных советов по кулинарии и много размышлений о культуре «здоровой пищи». Так что, «Физиологию вкуса» не без оснований называют «библией гастрономии».
Александр Лоран Гримо де Ла Реньер (1758-1837)
Наряду с Брийя-Савареном, не менее известным основоположником гастрономической журналистики был французский историк, адвокат и кулинарный писатель Гримо де Ла Реньер, Не считая античного труда Афинея, посвященного греческой кухне, 7 томов «Альманаха для гурманов«, сочиненных Гримо де Ла Реньером в период с 1803 по 1812 год, стали первым гастрономическим справочником-путеводителем по ресторанам Парижа. (Почти за сто лет до появления знаменитого ресторанного гида братьев Мишлен. Недаром именно во Франции учреждена литературная премия «За лучшее произведение гурманской литературы» (Prix du meilleure livre de littеrature gourmande).
Невиданным новшеством этой мини-энциклопедии парижских гурманов являлось то, что повествование о всяческой снеди было оформлено не в виде поваренной книги (во Франции их уже было не мало), а в форме художественных описаний, граничащих с лучшими образцами художественной литературы. (Ознакомиться с этим выдающимся произведением позволит одноименное русскоязычное издание 2014 года).
Конечно, кроме этих примеров из истории кулинарной дипломатии Франции, существуют и множество других. Но не возможно объять необъятное в одной статье. Хочется лишь добавить, что современных условиях жесткой конкуренции между странами за признание их кулинарных традиций, во Франции уже не довольствуются только тем, чтобы на званых приемах и раутах угощать иностранных эмиссаров вкусными блюдами. Распространенную прежде практику теперь стратегически расширяют правительственные и неформальные организации, которые усиленно занимаются «экспортом» французских кулинарных традиций, признанных ЮНЕСКО в нематериальным культурным наследием человечества.
Образцом неформальной кулинарной дипломатии стала международная организация «Le Club des Chefs des Chefs (на неуклюжем английском — «Клуб шеф-поваров для лидеров»). Она была создана в 1977 году Жилем Брагардом и объединила 26 шеф-поваров, которые готовят для президентов, премьер-министров и членов королевских семей разных стран. Если в дипломатии существуют переговоры «на высшем уровне», то встречи членов этого Клуба — вершина кулинарной дипломатии. А высказывание французского президента Франсуа Олланда о значимости их работы заставляет думать, что для достижения результата еда важнее, чем сами переговоры:
«В зависимости от того, доставляете ли вы удовольствие тем, кому вы служите, они закончат переговоры либо счастливыми, либо несчастными». (Звучит очень по-французски и весьма напоминает риторику Талейрана).
Эту же цель преследуют ежегодные международные фестивали «Вкус Франции» (Goût de France/Good France). Они стали обновленной версией кулинарных флеш-мобов, которые автор журнала «Записки гурмана»( Diners d’Épicure, 1912), шеф-повар Огюст Эскофье, устраивал вместе со своими единомышленниками из «La Ligue des Gourmands» (Лига гурманов). В назначенный день люди в разных городах должны были попробовать одно и то же меню, придуманное Эскофье. В первом флеш-мобе участвовало более 4000 человек, а в последнем (июнь 1914-го) — более 10000 человек в 147 городах. Сейчас в фестивалях Good France принимают участие тысячи ресторанов 150 стран мира, расположенных на пяти континентах.