Как только испанский фантастический триллер «Платформа» («El Hoyo») появился в прокате, права на его демонстрацию в 2020 году были тут же куплены стриминговой компанией Netflix. Снятый в жанре антиутопии с элементами хоррора, фильм продолжил давние попытки фантастов показать перспективы грядущего, используя тему нехватки еды. Картина оказалась настолько метафоричной, что в ней усматривают десятки аллюзий, отсылающих зрителей не только к фантастическим произведениям предшественников, но и к извечным метафизическим темам.
Конечно, испанский кинорежиссер Гальдеро Газтелу-Уррутиа не был первым, кто с такой целью использовал тему еды в жанре научной фантастики. Еще на заре ее появления, такие классики фантастической литературы, как Герберт Уэллс, Артур Кларк, Роберт Шекли и русскоязычный писатель-фантаст Александр Беляев применяли еду в качестве художественного приема для отображения социальных проблем общества. Теперь их герои выглядят старомодными романтиками, мечтавшими изобрести «пищу богов» и накормить ею все человечество. Куда приводит путь, устланный «благими поступками», с успехом продемонстрировали создатели испанского триллера «Платформы».
Платформа — мрачная футуристическая тюрьма, которую администрация называла «Вертикальным центром саморегулирования», а заключенные – «Ямой» или «Дырой», что более точно отражало уникальное архитектурное устройство этого исправительного учреждения. Необычное сооружение насчитывало несколько сотен этажей-«уровней», на каждом из которых находилась камера с двумя заключенными. По центру все камеры пронизывала бездонная прямоугольная шахта, по которой раз в сутки спускалась 6-метровая платформа, доверху заполненная великолепной едой…
Еда в виде «манны небесной» выглядит сардонической иронией в адрес «пищи богов», которую изобретали ретро-фантасты, если учесть, что по изощренным правилам тюремного учреждения на еду отводилось 2-3 минуты – такие остановки делала платформа на каждом этаже башни. Выбор блюд «шведского стола» не ограничивался, но под угрозой строжайшего наказания запрещалось оставлять себе в запас даже крошку еды.
Заключенные верхних уровней старались наспех перепробовать все блюда, поэтому «жильцам» этажей, расположенных под ними, доставались объедки. До обитающих на самом «дне» башни, пища практически не доходила. Ради выживания они убивали друг друга и становились каннибалами, либо бросались в шахту, не желая продлевать агонию…
Как видим, несправедливое распределение еды стало «пятым элементом» определившим «натурфилософию» фантастического испанского триллера. Фильм начинается с маленького кулинарного пролога и завершается наивной попыткой Горенга доказать «всемогущей администрации», что голодные и доведенные до отчаяния люди могут сохранять достоинство, символом чего должен был стать изысканный десерт «панна-котта», отправленный нетронутым обратно наверх.
Не только финал, но и весь видеоряд испанской антиутопии испещрен аллегориями и метафорами. Главный герой фильма по имени Горенг напоминает многочисленные персонажи бунтарей-романтиков, которые часто встречаются в классических произведениях жанра антиутопии. К примеру, его убеждения поразительно схожи с идеями революционера-утописта из сатирического романа 1932 года «О дивный новый мир». (Одноименный сериал, снятый по роману Олдоса Хаксли дебютировал в мае 2020 года на американском потоковом сервисе Peacock компании NBC. К сожалению, в нем оказалось много купюр).
Но психотриллер «El hoyo» снимал испанец и литературной основой главного героя естественно оказался образ знаменитого мечтателя в рыцарских доспехах. На это прямо намекает книга Сервантеса «Дон Кихот», которую Горенг берет с собой в тюрьму. Он же, рискуя жизнью, спускается вниз по шахте, взывая к совести заключенных, и уговаривая их оставлять еду для обитателей нижних этажей. (Актер Иван Массаге, исполняющий роль Горенга, даже внешне напоминает образ «хитроумного рыцаря идальго», что нередко подчеркивает оператор фильма).
Его сокамерник по имени Тримагаси (актер Zorion Eguileor) кажется гротескным образом оруженосца Санчо Панса. (Не книга, а остро заточенный нож был единственной вещью, которую он прихватил с собой в тюрьму). Подобно своему литературному прообразу, он обладает приземленным жизненным опытом, и поясняет идеалисту Горенгу как реально обстоят дела в учреждении, куда тот попал. Пережив до встречи с Горенгом существование на более низких уровнях тюрьмы, Тримагаси признается, что он не остановится перед новыми убийствами, чтобы обеспечить свое выживание. (Он не скрывает, что в критическом случае готов отрезать от напарника куски тела, чтобы приготовить еду…).
Постмодернистская модель современной антиутопии вызвала множество трактовок и дискуссий на форумах кинолюбителей. В частности, некоторые зрители увидели в Тримагаси образ Иуды, разделившим тайную вечерю с Христом.
В целом, психологический триллер Платформа представляет собой масштабную, пугающую аллегорию, наподобие тех, что изображал на своих полотнах Иероним Босх. Антиутопическая драма образно отображает проблемы общественного строя, основанного на несправедливом распределении благ, в частности – пищи. При этом, авторы делают акцент на процессе постепенной деформации личности персонажей, оказавшихся заточенными в мрачной башне, напоминающей некую планетарную тюрьму. (Заметим, что «Платформа» не ограничивается рамками психологического триллера и местами срывается в жанр «плотоядных» ужасов, демонстрируя грани человеческого безумия во всяких его проявлениях).
Аллюзии психологического триллера «Платформа»
Испанская кинолента порождает множество ассоциаций, как с различными фильмами предшественников-фантастов, так и с произведениями искусства на метафизическую тематику. Например, 
деление тюрьмы на уровни и драматические события, происходящие на ее нижних этажах, напоминают о футуристическом городе Метрополис, небоскребы которого «подпирали своими крышами небо, а нижними этажами, уходили под землю».
Верхний уровень города был Раем, где в роскоши и достатке обитали «хозяева жизни», а в подземном промышленном Аду ютился простой рабочий люд, вынужденный с утра до ночи обслуживать элиту с «верхних этажей». Такую иерархию, знакомую нам по классической политэкономии Карла Маркса, изображал немецкий киноэкспрессионист Фриц Ланг в своем черно-белом фантастическом фильме 1927 года.
Вертикальное деление на «Ад», «Чистилище» и «Рай» было показано еще в поэме «Божественная комедия», сочиненной итальянским богословом и философом Данте Алигьери в начале XIV века. Причем, смертельно опасный спуск Горенга и его сокамерника по бездонной тюремной шахте, напоминает сошествие Данте и Вергилия в Ад, карта которого изображена на полотне Сандро Боттичелли в виде колоссальной воронки, уходящей куда-то к центру Земли.
Данте, спускаясь по кругам ада, видел ужасы и мучения грешников, которые иллюстрировали полотна Вильяма Бугро («Данте и Вергилий в аду», 1850) и мрачные гравюры Гюстава Доре, а Горенг с не меньшим ужасом наблюдал при спуске за тем, как деградируют и морально разлагаются заключенные Платформы.
Чтобы продемонстрировать это, сценаристы испанской антиутопии проявили поистине дьявольскую изобретательность. Они ввели в сюжет правило, по которому заключенных раз в месяц усыпляли газом и перемещали на другие уровни башни: жители верхних этажей могли оказаться в самом низу, и наоборот. Таким образом, авторы как бы осуществляли несбыточную мечту бедняков – подняться на самый высокий уровень. Но при этом, они демонстрировали шокирующий эффект от перемен. Попавшие наверх, вместо сочувствия и сострадания к тем, кто оказался на их месте, испытывали к ним вопиющее пренебрежение и презрение. Оказавшись в привилегированном положении, они в прямом и переносном смысле начинали испражняться на обитателей нижних уровней.
Авторская уловка провоцировала зрителей на философские рассуждения — как бы поступил каждый из них, оказавшись в столь разных положениях. С точки зрения психологии, это напоминает фильм «Эксперимент» (2001). Психологический триллер немецкого режиссёра Оливера Хиршбигеля был основан на реальных событиях, когда 20 добровольцев в случайном порядке поделили на две группы (8 надзирателей и 12 заключённых) и закрыли в помещении тюрьмы. Фильм наглядно демонстрировал ужасные результаты «социальной саморегуляции» — люди, получившие власть, в экстремальных ситуациях начинали вести себя жестоко, унижая и оскорбляя тех, кто волею судьбы оказался подчинён им. Что же случается с человеком после научно-технического подавления агрессивности, мы видели в знаменитой антиутопии Стенли Кубрика «Заводной апельсин» (1971).
Более философски походил к этой теме венгерский кинорежиссер Золтан Фабри. В военной драме «Пятая печать» (1976) он сводил с ума своих персонажей поставленным перед ними нравственным выбором: стать несчастной жертвой или палачом? (События и название фильма указывали на смысл одной из семи печатей библейской книги Откровения).
В тоже время, геометрия платформы с едой, клаустрофобная атмосфера и ужас, царящий на нижних этажах исправительного заведения, наверняка напомнит киноманам научно-фантастический триллер «Куб», вышедший на экраны в конце 90-х годов. А сочетание роскошных блюд на платформе и многоэтажная архитектура — короткометражку кинорежиссера Дени Вильнёва «Этажем выше» (Next Floor, 2008).
Подобная эстетика ассоциируется с мрачной «кулинарией» британского кинорежиссера Питера Гринуэя, с гротеском и черным юмором культовых «Деликатесов», снятых французским дуэтом Жан-Пьера Жене и Марка Каро, а также с абсурдным сюрреализмом таких классических фильмов Луиса Бунюэля, как «Скромное обаяние буржуазии» и «Призрак свободы».
Но, если вышеперечисленные фильмы можно рассматривать, как сатиру на устройство капиталистического мира, то психологический триллер Гальдеро Газтелу-Уррутиа претендует никак не меньше, чем на изображение вертикального разреза легендарной Вавилонской башни. Ее структура и цвет на картине средневекового художника Питера Брейгеля и в самом деле напоминает тело покойника: в глубине оно окрашено «мясным» красным цветом, но чем ближе к поверхности, тем заметнее проступает мертвенная желтизна. Таков безнадежный и экзистенциальный взгляд на «эволюцию» человечества у авторов испанского триллера «Платформа».
P.S. Пандемия коронавируса, еще более обнажившая несправедливость устройства общества и распределения благ между социальными классами, посодействовала популярности темы в кинематографе. Жизнь «в тесноте и в обиде» была показана в оскароносной трагикомедии «Паразиты» и в постапокалиптическом триллере «Сквозь снег» (Snowpiercer, 2013), снятых южнокорейским кинорежиссером Пон Джун Хо. А уже в мае 2020 года состоялась премьера одноименного американского телесериала. Гигантский поезд-экспресс по-прежнему мчится без остановок через ледяную заснеженную пустыню, в которую люди превратили свою планету. И состав из тысячи вагонов напоминает испанскую башню-тюрьму, только в горизонтальной проекции: ближе к локомотиву едут бывшие «сильные мира сего», они хорошо обеспечены, у них хорошая еда, обслуживание и развлечения. В хвостовых же вагонах едут бедняки, которые питаются лишь протеиновыми пластинами, производимыми из насекомых. Красота изумительной операторской работы в фильме «Сквозь снег» лишь подчеркивает ужас ситуации внутри огромного поезда-призрака…
Остается утешать себя тем, что метафорическая концовка фантастической антиутопии «Платформа» поддается интерпретациям. Возможно, ребенок, которого Горенг решает поднять наверх на платформе, является символом надежды на возрождение человеческого рода…
